"Остановить суицид невозможно": что добивает самых устойчивых?

Ежегодно ветераны и участники боевых действий на Донбассе умирают от собственной руки. Люди, которые были готовы отдать свою жизнь за страну, выжили под пулями и снарядами, но в мирной жизни их психика не выдерживает. Почему же бойцы идут на такой радикальный шаг?

Главный военный прокурор Анатолий Матиос в феврале 2018 года заявлял, что с начала войны в Украине покончили жизнь самоубийством более пятисот участников антитеррористической операции после возвращения из зоны боевых действий. Одной из главных причин указывают посттравматическое стрессовое расстройство. Опровергнуть или подтвердить эту информацию невозможно: случаи суицида штатских не учитываются по социальному статусу. То есть, реестра, по которому можно было бы подсчитать количество самоубийц-ветеранов не существует. Другое дело - действующие военные: по данным Министерства обороны Украины, по состоянию на 25.10.2018 г. количество погибших на Донбассе при небоевой обстановке составляет 1017 военнослужащих Вооруженных сил. Но сколько среди этих случаев самоубийств, а тем более среди участников операции объединенных сил - узнать невозможно.

"Вьетнамский синдром", "афганский синдром", "восточный синдром" и даже "комбатантский синдром" - такими и другими словами часто называют одно явление: посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Вокруг этой темы сейчас наблюдается все больше нагнетания и спекуляции. К числу тех, кто может страдать от этого расстройства в Украине, почему-то относят только участников боевых действий, приписывая и ставя всем без исключений "страшный" диагноз.

Безусловно, проблема существует. И через 5-10 лет последствия могут быть довольно негативными. Однако, что мы знаем об этой проблеме сейчас и насколько эффективны действия властей по реабилитации воинов?

ПТСР - это психическое расстройство, разновидность невроза, может возникнуть у любого человека. Среди факторов, влияющих на появление синдрома не только военные действия. Это могут быть теракты, аварии, насилие, катастрофы и тому подобное. Даже будучи просто свидетелем ужасного события, человек может испытать это расстройство.

О ПТСР в Украине начали говорить в пределах реабилитации воинов, только их и причислив к группе риска. У самих участников боевых действий нынешнее состояние сферы оказания психологической помощи вызывает следующий вопрос: "Она вообще есть, эта сфера?". Мол, да, вещь важная, в отдельных случаях жизненно необходима. Но где же возьмутся те заведения и специалисты, которые знают, как вести себя с такими "пациентами"?

Они вернулись домой

Тарас был на передовой с 2014-го года. Вернувшись летом 2017 года с войны, парень понял, что всем - от семьи и до власти, в общем безразлично к жизни военных после возвращения. Еще после первой ротации в 2014 году, парень на собственном опыте понял, что такое флэшбеки, плохой сон, что беспокоит, и ощущение иной реальности.

"Раз падал и прятался за клумбу, потому что подумал, что обстрел. Но это был всего-навсего звук от рекламы на билборде. Какая-то женщина подошла и спросила, все ли у меня хорошо. Тогда я и понял, что это не Подлетающий "Смерч" (ред. - БМ-30 "Смерч") ", - рассказал журналистам ASPI ветеран.

По возвращении домой Тарас переживал разные эмоции. Но воспринял это, как нормальную реакцию после длительного пребывания на фронте. Через некоторое время друзья, спорт и любимое дело помогли парню избавиться от подобных проблем.

"Обычно ребята возвращаются домой и не имеют конкретных планов. Отсутствуют мотивация, желание делать, появляется какая-то депрессия, которую начинают "заливать" алкоголем ... Избежать такого развития событий мне помогло общение, любимое дело, а также планирование своих действий на будущие десятки лет", - рассказывает он.

За специальной психологической помощью Тарас не обращался. Мол, не видел в том необходимости и специалистов, которым бы мог доверить.

От посттравматического стрессового расстройства, тема которого чаще используется как спекуляция, не умирают. Но может вызвать суицид. Статистика умышленной собственной смерти среди украинских участников боевых действий точно неизвестна.

Война воспринимается каждым человеком по-разному. По возвращении домой большая часть бойцов не обращается за помощью к психологам, считают это излишним. Но есть люди, которые нуждаются в помощи, как психологической, так и социальной. Однозначно, государство должно позаботиться об украинских воинах, обеспечить всем необходимым для дальнейшего комфортного проживания в гражданской жизни.

Однако в то же время для самих ветеранов проблема все же выглядит более искусственной, чем есть на самом деле. Вся же сложность заключается не в отсутствии желания идти к врачу, а в отсутствии хороших специалистов в этой сфере.

​

"Три года я отслужил в рядах полка "Азов", вернулся жив-цел и считаю, что мне психологическая помощь не нужна, - рассказывает участник боевых действий Дмитрий. - Я не могу дать объективную оценку теме суицидов среди УБД или состояния оказания психологической помощи. Лично меня и большинство моих друзей тошнит от слова "реабилитация". Курсы по стрельбе - вот что помогает мне и моим друзьям разгрузиться эмоционально. Это наша реабилитация ".

Проблема в диагностике

Сейчас широко распространена ошибочная мысль, что ПТСР это что-то опасное, ужасное в гражданском обществе, а заболеть на него можно только на войне. Военный психолог и тренер всеукраинского общественного объединения "Побратимы" Андрей Козинчук рассказывает, что в Украине главная проблема, связанная с темой ПТСР, это прежде всего неправильная диагностика.

"Этот процесс нелегкий. В развитых странах посттравматическое стрессовое расстройство диагностируется методом интервью и отнюдь не с помощью тестов, которые распространены у нас. Пока назвать количество тех, у кого ПТСР невозможно", - говорит специалист.

Андрей Козинчук заметил, что симптомы этого заболевания, например, тревожный сон или головная боль, могут быть у любого человека.

"От этого расстройства не умирают. Но он может стать причиной суицида. В Украине к случаям самоубийства относятся пренебрежительно, а самоубийц считают слабыми или опасными. Я не могу опровергнуть или подтвердить информацию о количестве суицидов среди УБД. Ибо случаи суицида не учитываются по социальному статусу . Другое дело - действующие военные", - рассказывает Козинчук.

По словам военного психолога, в США борьба с суицидами заключается в уменьшении количества таких случаев. А вообще остановить это явление невозможно. В Украине же нет даже данных о этом количестве. Поэтому пока трудно оценить общегосударственную политику по решению этого вопроса. А пока необходимую психологическую поддержку участники боевых действий могут найти среди собратьев.

"Говорить о том, как на государственном уровне решают вопросы поддержки психологического здоровья УБД трудно. Лично я и наша организация работаем с ветеранами. Мы учим их работать с такими же, как они. Работаем и с женами ветеранов по той же системе "равный-равному". Я верю, что никто не сможет поддержать таких людей лучше, чем те, кто не понаслышке понимает, о чем идет речь", - говорит психолог.

Ситуация сложилась такая, что кроме неправильной диагностики и недостатка хороших специалистов в сфере военной психологии, у бойцов есть стереотипы в восприятии психолога, так как "для мужчины это лишнее". А потребность в помощи специалиста считается слабостью. Поэтому нужен определенный период времени, чтобы реабилитация воспринималась военными как обычный визит к семейному врачу.
 

Алла Жигадло