Спасти модернизм: кто и зачем в Киеве борется за наследие "совка"

Архитектурное состояние Киева - это трухлявые здания, запущенное культурное наследие и совершенно не интегрированные в окружающее пространство новостройки. Приоритеты застройщиков и городской власти в сторону обогащения за счет отсутствия архитектурной идеи приводят к непоправимым последствиям.

Журналист АСПИ пообщался с одним из основателей движения SaveKyivModernism Алексеем Быковым, который рассказал о проблемах архитектурной среды столицы.

Алексей Быков родился в семье будущего главного архитектора Сум. Следуя по архитектурным стопам отца, он поступил в Киевский инженерно-строительный институт, а про родной город периодически напоминает в своем Instagram, публикуя туда сумскую архитектуру.

Сейчас Алексею 33 года и он сделал для киевского модернизма больше, чем можно себе представить. 

КРАТКИЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ

Киевский модернизм – это период в истории архитектуры с 1955 по 1991 год.  Тогда как мировой модернизм начался еще в начале 20-го века. Помогла ему распространиться по миру Вторая мировая война — тогда многие авторы бежали от нацизма.

До нас он добрался после того, как в 1955 году вышло постановление "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве", которое положило конец сталинскому монументальному классицизму и запустило почти 50-летний процесс модернизма.

ЖЕМЧУЖИНЫ КИЕВСКОГО МОДЕРНИЗМА

Выдающихся объектов модернизма в Киеве много, тридцать – точно. Например, "Дворец пионеров" получил госпремию СССР – высшую награду в сфере архитектуры.
"Тарелка", Парк памяти, отель "Салют", "Дворец пионеров", корпуса университета Шевченко на ВДНХ, КПИ, КИСИ, станция метро "Днепр", Родина-мать, весь жилой район Русановка, Троещина — все это модернизм.

"ПАЦИЕНТОВ" МНОГО, ВРАЧЕЙ НЕТ

Абсолютно все здания нуждаются в реконструкции и нуждаются они в этом уже долгое время. Проблема в том, что они были заброшены самими архитекторами, которые их делали. С развалом союза все разбежались по разным конторам. Тогда какой-то общей концепции по развитию архитектуры не было. "Новые рельсы" так и не были выстроены.

Еще нужно учитывать советское качество стройки, которое было не на высшем уровне. Поэтому, естественно, все быстрее разрушается. А зданиям и 50-ти лет нет. 

Корпуса КНУ им. Шевченко

НЕПРАВИЛЬНАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ – ЗАЛОГ РАЗРУШЕНИЯ

Но проблема не только в том, что они сами рассыпаются, а в неправильной эксплуатации. Владельцы их "насилуют" меняя окна, делая пристройки. В КИСИ (Киевский инженерно-строительный институт — ред.), например, нужен постоянный уход за стеклянными пирамидками, которые с потолка обеспечивают природное освещение, а природа склонна все разрушать. У Дворца пионеров отрезали террасу в начале 2000-х, что было первым прецедентом "насилования" этой архитектуры. Это памятник архитектуры и с ним такого в принципе не имели права делать. Тогда это был глобальный городской архитектурный скандал. Приезжал даже сам автор здания — Авраам Милецкий.

И это "по чуть-чуть" происходит везде. Потому что никто не знает, как подходить к этим объектам, как их реконструировать. Если с объектами 19-го века уже есть опыт, то тут сложно. Менять составляющие на оригинальные не сможешь, потому что утрачены многие технологии.

Например, штукатурка. В отеле "Салют", например, штукатурку делала известная на весь союз бригада. У них была своя специальная технология — они использовали слюду и мелкие камешки. А сейчас все покупают в строительных магазинах.

ОТЦЫ ЗАБЫЛИ СВОИХ ДЕТЕЙ, А ВЛАСТЬ НЕ НАПОМНИЛА

Политики касательно сбережения наследия модернизма нет даже у городского управления архитектуры, нет ее и у Союза архитекторов, не говоря уже о КГГА. И это касается не только модернизма. А к модернизму руки если и дойдут, то далеко не в первую очередь.

Внимание к модернизму появилось после того, как появились мы. Никто об этом не говорил даже в архитектурной среде. Знали и всё. А когда мы запустили волну, они (авторы зданий, - ред.) уже сами, через нас начали замечать, вспоминать, что они тут делали, и что это действительно имеет ценность.

#SaveKyivModernism 

Тогда мы все были немного разрознены, но все друг друга знали. И знали, что мы интересуемся одним и тем же. Но шли разными фронтами. Мы появились как объединение, когда появился "Save Kyiv modernism", но тогда уже все стало попсовым, только ленивый не замечал этого.

Самое интересное, что когда модернизм стал модным – он стал стремительно уничтожаться. Когда мы этим интересовались – все было просто запущено. Но то, что сейчас происходит с "Тарелкой" ("Летающая тарелка" на Лыбедской, — ред.) – такого не происходило. Такая же ситуация с корпусами Шевченко на ВДНХ, или впечатляющая скульптура на Днепре, которую просто разломали.

Потом мы начали делать разные проекты, я публиковал материалы в архитектурном журнале "Объект", встречался с живыми авторами, брал у них материалы, систематизировал архивы, узнавал от них лично истории и легенды, потому что существующей информации было недостаточно. В союзе оно было под определенным "грифом".

После в Вене решили провести пресс-конференцию по защите советского архитектурного наследия модернизма. Весь интерес, который был до нас, был извне. Позже Александр Бурлака (киевский архитектор — ред.) сделал "карту модернизма", где обозначены 50 объектов киевского модернизма.

Затем мы объединились и сделали выставку "Надбудова", которая была первым глобальным исследованием на территории Украины и Киева. На ней мы показали все, что к тому времени собрали. Она имела большой резонанс. И сейчас мы выпускаем книгу "Модернизм, брутализм, постмодернизм". Параллельно с этим делаем выставки. Например, на Kyiv Art Week будет экспозиция на Владимирском рынке. На Житнем мы также делали выставку по рынкам. Юрьеву (архитектор Флориан Юрьев, автор "Летающей тарелки", —ред.) мы сделали выставку в Национальном художественном музее.

ФЕНОМЕН ПОПУЛЯРНОСТИ МОДЕРНИЗМА СРЕДИ МОЛОДЕЖИ

Во-первых, они не воспринимают это как наши родители, которые жили там. У них это ассоциируется не с архитектурой, а с пережитыми в то время событиями:  обслуживанием, хамством, ужасом 90-х. А для молодежи – это чистая картинка, декорация. А она эффектная. Особенно на фоне того, что ничего нового и увлекательного не строится. Поэтому он привлекает и мировую общественность. Модернизм выразительный и экспрессивный.

Поколение изменилось, с него спала "советская пелена" и уже можно посмотреть со стороны. К тому же сейчас время медиа, на объектах модернизма снимают клипы, делают фотосессии. Это тоже влияет.

ШАНСЫ СПАСТИ "ТАРЕЛКУ"

Недавно презентовали проект реставрации "Летающей тарелки". Не знаю, к чему это привело. На нас никто из людей заказчика не вышел. Будем и дальше бороться.

"Тарелка" сдана на 50 лет в аренду. Конечный проект до сих пор не показан. Проект есть на сайте девелоперской компании. То, что выросло за "Тарелкой" – ему соответствует. Однако нет схем зонирования и распределения человеческого трафика, откуда будут заходить люди. Проходная под тарелкой лишает его культурной и научной ценности. Это целостный объект. Его нельзя разделять на две части. А они отдали в аренду половину. Но надежда есть.

Новый арендатор идет на встречу. Просто у нас все происходит постфактум. Если бы общение с архитектором (Флорианом Юрьевым, - ред.) началось до того, как начался общий процесс проектирования, то было бы все в порядке. А тут постфактум. Конечно, у них уже запущен механизм, есть проект, есть смета, есть строители, подрядчики.

ПОПЫТКИ СОХРАНИТЬ ИСТОРИЧЕСКИЙ ВИД КИЕВА

Только коммуникацией. Везде разная история. В корпусах Шевченко процессом утепления руководит заместитель декана - женщина, которая не имеет никакого опыта и отношения к стройке. Тут также мы постфактум видим, что клеят утеплитель на фасад. Никто нигде ничего не сообщал. Начинаем мы с общения, знакомимся.

Поначалу нам обычно не доверяют. Понятно, что, когда приходят ребята и начинают рассказывать, что вы неправильно что-то делаете – это воспринимают в штыки. Но в университете нам идут навстречу. От нас ничего не скрывают, но процесс уже запущен. Там был выигран Киотский протокол – международная поддержка энергоэффективности зданий. Но процесс этого утепления сделан объективно непрофессионально. Сейчас мы с ними говорим по каждому узлу, что сделано неправильно, но они берутся за голову: "Мы ничего уже сделать не можем". Но дело в том, что там никакой энергоэффективности не будет. 

ЕСТЬ ЧЕМ ГОРДИТЬСЯ

Вся история с "Тарелкой" - это глобальная победа. Чем бы это не закончилось. Вся эта история – это уже победа. Процесс был запущен, и к нему появилось большое внимание.
Заграничное внимание к нам всегда было, но у них своих проблем хватает. Это наследие по всему миру рушится. Но себе помочь мы и сами можем. Тут не нужно выдумывать велосипед. Нужно соблюдать правила профессионализма в работе с объектами. А у нас это все делается "на коленках" — подешевле и побыстрее.
 

 

"ВОКЗАЛ ЕДЫ"

Сейчас мы общаемся с владельцами Речного вокзала, у которых тоже оказался "супер объект" и там мирового уровня мозаики. Они уже частично разрушены. Мы им предлагаем создать на базе их объекта лабораторию по изучению, осмыслению и работы с этим наследием. Эти мозаики можно оставить так, как они есть – в руинах, а можно и восстановить. И это уже процесс более общественный, какое мы решение принимаем: законсервировать или реставрировать. И тут вопрос архитектурного и художественного профессионализма. Это раз. Второе, как мы это сделаем технически? Как их законсервировать? Они там просто так не могут висеть – они будут отпадать.А если восстанавливать, то снова же — как? Там появились первые подрядчики, они говорят "мы плитку с "Эпицентра" подберем, добавим ее". Так нельзя делать. Оригинальная такая плитка уже не делается. Завод закрыт. Но мы ее можем восстановить. И это восстановление может пойти на пользу другим объектам - на базе этого производства можно будет делать производство даже новых мозаик. Но это глобальный процесс.

На этом же Речном вокзале сделали джентрификацию, поставили модные киоски с едой и все счастливы. Поели и разбежались. Но у здания может быть какая-то научная, культурная, образовательная функция. Ведь объект действительно уникален. Поесть мы всегда успеем.

Читайте также: Семь лет реставрации: в Киеве наконец-то открыли Речной вокзал (ФОТО)

СОВЕТСКАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ АРХИТЕКТУРНЫХ ОРГАНОВ

У нас люди не понимают, что все нужно согласовывать. Архитектурная общественность не контролирует это. Она не выполняет функцию адвоката города, защитника среды. Держать это все - это функция Союза архитекторов и Главного управления архитектурой.

Большинство людей там сидят с прошлого века или же их воспитанники. Это как закрытое общество. В Союзе архитекторов нет молодых, я их не знаю. Но я к ним хорошо отношусь. Это классные архитекторы, которые в свое время сделали хорошие объекты. Но администрирования и контакта с мировой архитектурой у них нет.

НАДЕЖДЫ

На нового президента есть надежды у Юрьева, особенно в вопросе "Тарелки". Лично у меня никогда нет никаких надежд на президентов. Я не верю никому из них. В этом отношении я аполитичен. Конечно, в нормативно-правовом поле – президент важен, но предлагать это все должно архитектурное сообщество.

И все равно, президент – это вся Украина, а Киев – это мэр. А этот мэр (Виталий Кличко, - ред.) "изнасиловал" город с архитектурной точки зрения, как никто другой. 

Тот же мост над Владимирским спуском – он архитектурно неудачный, он не ажурный, примитивный, непонятно какая архитектура. Он неудачно вписан в ландшафт, одна из его опор лишила "изюминки" памятник Магдебургскому праву. И опять же, это все коррупция: сколько он стоит, как он делается, все за закрытыми дверьми, все постфактум. Потом появились швейцарцы, которые сказали, что у них украли идею. Это делается не от искренности дать что-то городу, это, в первую очередь, бизнес-проект — "успеть заработать".

Но я все равно верю в киевское "урбанистическое чудо", которое будет подковано глобальной идеей.
 

Герман Кригер